Чемодан из Гонконга [ Межавт. сборник] - Марк Арно

— Мисти живет в квартире наверху?

Бармен полировал стаканы.

— Она не пропускала своих выходов в среду ночью?

Бармен вздохнул.

— Эти копы! Что они себе воображают! Они, наверно, думают, что бармену больше нечего делать, как только вынюхивать.

Тут он не ошибся.

— Полиция задавала те же вопросы?

— А то как же? Я сказал им то же самое, что говорю сейчас вам: я ничего не знаю о Мисти. Тем более что ее сейчас здесь нет.

— С кем из копов вы говорили?

Он расставлял стаканы.

— Вы не поверите, но бармена нанимают, чтобы обслуживать бар. Я живу в Бей Ридж. У меня жена и четверо детей. Я не знаю каждого копа в Нью-Йорке.

Я оставил его говорить с самим собой. Здесь, видимо, побывал Гаццо, который, несмотря ни на что, продолжал расследование. Капитан был хорошим полицейским.

Я ехал по извилистым улицам Ист-Виллиджа. Гроув-стрит была темной и тихой, заваленной снегом. Гроув-Мьюс оказался маленьким переулком, поворотом под арку. Одной стороной арка примыкала с стене шестиэтажного дома, другой — к ряду домов с галереей. Номером 2 был помечен второй проход по галерее. В темном подъезде мне пришлось воспользоваться своей зажигалкой, чтобы разобрать на разбитом почтовом ящике квартиры 5-В имя Бена Марно.

Я поднялся по узкой лестнице наверх и нашел квартиру 5-В в самом конце грязного каменного коридора. За дверью ничего не было слышно. Я постучал, но никто не отозвался. Никто ниоткуда не пришел. В коридоре было так тихо, что я слышал, как бьется мое сердце. Я попробовал дверь. Она была заперта. Почти рядом со мной в коридоре было окно. Пришлось выглянуть в него.

Мимо окна квартиры 5-В проходила пожарная лестница. Я вылез наружу под снег, намочив штаны на коленях. Окно было закрыто, но не заперто, квартира погружена в темноту. Приподняв раму, я перевалился внутрь.

И оказался в комнате, где стояли четыре кушетки с пестрыми покрывалами, на которых громоздились подушки. Оранжевые ящики служили стульями и столами. Паучья сеть из толстых пеньковых канатов с гигантским желтым пауком посередине висела под потолком. Сладкий тяжелый запах марихуаны стоял в помещении — не свежий, а просто пропитавший здесь все.

Там были еще две комнаты.

Одна оказалась гостиной с внушительной книжной полкой и дорогой стереоустановкой. Это было мне знакомо — жилище интеллигента, где позволяют себе потратить на всю мебель двадцать семь долларов пятьдесят центов — и полторы тысячи долларов на музыку, фотопринадлежности, книги, живопись.

Может быть, это и правильно?

В третьей комнате вплотную друг к другу от стены до стены лежали матрацы. Ночное пристанище для тех, у кого не было крыши над головой.

Никого здесь не было. Даже трупов.

Я ушел оттуда через дверь и спустился к своей машине. Было все еще слишком рано для первого выхода Мисти Даун. Съев где-то две сосиски, я поехал в свою контору. Снегу, между тем, навалило уже по щиколотку. Если так будет продолжаться и дальше, город должен приготовиться к худшему.

У меня в конторе было теплее, чем обычно. Снег засыпал карниз окна и частично закрыл щели. Я сел и уставился на телефон. Мне хотелось позвонить Марте, но для нас двоих время еще не пришло. Еще мне хотелось позвонить капитану Гаццо, но тот не мог знать ничего нового, иначе позвонил бы сам. И потому я позвонил Агнес Мур. В конце концов, она платила за мою работу. Но ответа я не дождался. День истекал, как песок в усталых песочных часах.

Я как раз курил третью сигарету, чтобы скоротать время до выступления Мисти Даун, когда послышались шаги в коридоре — торопливое постукивание высоких каблуков.

Моими соседями по коридору были два пожилых господина, которые продавали специальную литературу, агентство по набору поваров и официантов и астролог. Дама могла направляться к одному из них, но в такой поздний час это было сомнительно.

Я оказался прав.

Моргана Редфорд открыла мою дверь и остановилась, как вкопанная. Я думаю, дело было в том, что она еще никогда не оказывалась в конторе без приемной. Это явно испугало ее, и она не решалась сразу подойти ко мне. В тяжелой коричневой накидке она выглядела как Флоренс Найтингейл.

— Пожалуйста, входите, мисс Редфорд, — вежливо пригласил я.

Она, видимо, оправилась от удивления. В конце концов, она все-таки привыкла к мужчинам с руками. Когда она уселась напротив, то смотрелась точно как в своей келье в Нортчестере, только глаза казались более живыми.

— Дидра Фаллон убила моего дядю, а мать и Уолтер знают об этом, — объявила она. Объявила так категорично, словно всегда твердила это мне, а я был настолько глуп, что сомневался.

— Как вы узнали?

— После того как вы у нас побывали, я постоянно подглядывала и подслушивала. Вела собственное расследование, можно сказать.

— Это вы подслушивали, когда я звонил?

— Да. Но послушайте! Я заметила, что они часто говорят между собой, мать и Уолтер. Всегда тайком, когда они думали, что меня нет поблизости. Вчера после обеда я увидела, как они что-то обсуждали в резких тонах незадолго до того, как Дидра ушла из дома и поехала в Нью-Йорк. Уолтер ушел, сел в свой «ягуар» и последовал за ней. Он следил за ней!

— Вчера? В четверг?

— Да. Через несколько часов после похорон. Она уехала в своем красном «фиате», и Уолтер следовал за ней. Я думаю, что он потерял ее, так как меньше чем через час вернулся.

Мне припомнилось сегодняшнее настроение Уолтера.

— Что дало вам повод заключить, что Дидра Фаллон убила вашего дядю? Почему вообще мать с сыном должны были о ней говорить?

— О чем же еще? И, похоже, мать еще защищала Дидру! Знаете ли вы вообще, что она из себя представляет?

— Что значит «что она представляет»?

Она с досадой сверкнула глазами.

— Мать сегодня мне все о ней рассказала. Я полагаю, с тем чтобы я не получила неверное представление, слушая других. Я уже догадывалась, что Дидра испорченная.

Да, она, несомненно, была девушка со странностями и, на мой взгляд, слишком часто употребляла слова «испорченный» и «злой». Люди, которые любят такие слова, очевидно, не совсем здоровы. Где-то глубоко внутри они любят развращенность и зло, они размышляют над ними и даже любуются…

— Если вы имеете в виду прошлое мисс Фаллон, я в курсе. Уолтер тоже. Она, похоже, этого не скрывает.

— Она хитрая. Своей мнимой откровенностью она прикрывает все. Потому все считают ее прямой и честной, но я вижу ее темную сторону. Я замечаю, как она пытается сдерживаться. В ней есть что-то, что она не в состоянии контролировать, что-то животное.

— И вы полагаете, что это — неизвестно, что именно, — заставило ее убить вашего дядю? Почему? Он любил ее, вы сами говорили.

Она махнула рукой, словно отметая и логику, и рассудок.

— Я не представляю. Допустим, он мог что-нибудь о ней узнать. Вижу только, что мать и Уолтер озабочены и напряжены. Думаю, у Дидры что-то есть на руках против матери.

Она была само рвение. Она защищала своего Уолтера, причем с беспощадностью, унаследованной от своих предков. Только в отличие от них она направила свои усилия не на эксплуатацию, а на спасение. Это было отнюдь не ново, фанатичный спаситель может быть столь же смертоносен, как и эксплуататор.

— Что, например, мисс Редфорд? — спросил я. — Если она убила Джонатана, то должно быть, в сущности, наоборот.

— Почему тогда мать озабочена? Почему она притворяется перед Дидрой?

Ее слова повисали в воздухе и обвиняли ее саму. Она угодила в ловушку. Сначала из поведения Гертруды Редфорд заключила, что Дидра Фаллон убила Джонатана, а теперь говорила, что если Дидра убила Джонатана, то поведение миссис Редфорд остается непонятным. Сначала она обвиняла свою мать в том, что та защищает убийцу, а теперь задавала себе и мне вопрос, почему ее мать должна защищать убийцу.

— Вот именно, — кивнул я, — почему же? Я не могу себе представить, чтобы она притворялась перед Дидрой Фаллон, если считает ее убийцей.

Я ожидал, что она что-нибудь добавит, но ничего подобного. В ней действительно было много упрямства Редфордов. Она просто сидела и смотрела на меня.

— Ну хорошо. Возможно, мать ничего не знает о Дидре, но что-то она знает, — сердито продолжала Моргана. — Мать ездила в понедельник ночью в Нью-Йорк. Очень поздно и одна. Мать никогда раньше не ездила вечером одна в город.

— B понедельник? После того как было обнаружено тело?

— Да. Именно в тот вечер, в другие дни она никогда не покидала дом без достаточных оснований. Она ждала дальнейших известий об Уолтере и Джордже, которые еще давали показания в полиции.

— Откуда вы знаете? Раньше вы об этом не упоминали.

— Я узнала только сегодня. Говорю же, я следила за матерью. Я знала, что она в тот вечер уезжала, но считала, что к соседям. Она даже не переодевалась, только набросила шубу на домашнее платье. Но сегодня мне вспомнилось, что она, перед тем как выйти, с кем-то говорила по телефону. Я спросила Маклеода, нашего дворецкого. Он меня любит, у нас довольно близкие взгляды. Он сказал, что в понедельник вечером отвез мать к поезду, отходящему в восемь двадцать. А вернулась она поздно ночью на такси.